А город подумал – ученья идут...
В строительстве российских военных кораблей до
сих пор используется пожароопасный сплав, который собирались запретить еще два
десятилетия назад после трагической гибели малого ракетного корабля «Муссон».
39 моряков заживо сгорели при пожаре, возникшем в результате случайного
попадания ракеты во время учебной стрельбы. Некоторые данные официального
расследования тех событий и поныне под грифом «Секретно»
За прошедшие два десятилетия увидели свет
многие позорные тайны восьмидесятых. Но при упоминании об этой трагедии
флотские чиновники до сих пор стыдливо отводят глаза. Волею случая я написал о
ней первым. Причем по горячим следам. Заметку напечатала газета Тихоокеанского
флота «Боевая вахта» в мае 1987 года. Редактор, правда, ни за что не хотел (да
и не смел тогда) публиковать истинную подоплеку случившегося. Вышли из
положения испытанным военно-журналистским способом: завуалировали события «под
военный фон»: как будто все произошло в годы Великой Отечественной войны. (Так
в 80-е нередко поступали военные газеты, освещавшие действия советского
контингента в Афганистане.)
Заметка имела предысторию. Ведь я едва не стал
непосредственным участником событий. В качестве корреспондента отдела боевой
подготовки флотской газеты я, в ту пору старший лейтенант, должен был выйти на
ракетные стрельбы на том самом малом ракетном корабле (МРК) «Муссон». Если бы
речь шла только обо мне, я, как обычно, заблаговременно оказался бы на корабле
(со всеми вытекающими последствиями, о которых даже думать не хочется).
Предварительная договоренность о моем прикомандировании на МРК уже была – с
начальником штаба бригады ракетных кораблей Станиславом Желибой. Но в тот день
редактор приказал отправиться со мной нашему фотографу – известному и
уважаемому на всем флоте Михаилу Родину. Родин работал в редакции так давно,
что даже Брежнева успел поснимать во время встречи с Фордом во Владивостоке.
Добираться в бригаду на перекладных он отказался, попросил редакционный уазик.
Редактор возражал. Спор закончился тем, что на пирс мы опоздали. И я в ожидании
окончания учений маялся на берегу, в базе.
До сих пор помню лица раненых, потрясенных
моряков и офицеров. Старший матрос Михаил Щемелинин, с трудом подбирая слова,
рассказывал, как горел корабль, как метались в огне люди, пытаясь тушить пожар;
как старшина 1 статьи Юрий Шнякин вытаскивал из огня старшину 2 статьи
Задорожного; как из ЦПУ удалось живыми выбраться мичману Уразову и старшине 2
статьи Решетнику; как матросы Харабара и Михно спасали раненого командира
отделения рулевых Сергея Капалина, а матрос Суховеев помогал дивизионному
штурману капитан-лейтенанту Багдулину…
Поскольку я был в базе, успел поговорить с
участниками событий до их задушевных бесед со следователями, особистами,
штабными офицерами и представителями промышленности. А в дальнейшем удалось и
заглянуть в доклад официальной комиссии.
Факт, которого «не было»
Заметка в «Боевой вахте» по понятным причинам
была куцей и ничего не объяснявшей. Оказавшись в Москве в начале 90-х, я принес
ее расширенный вариант в редакцию «Московских новостей». Заместитель главного
редактора «МН» сильно удивился самому факту гибели МРК. Он пробормотал что-то
вроде: такого, мол, вообще не было, раз об этом до сих пор никто не написал.
Короче, в «МН» статья не вышла. Но я, на всякий случай, обзавелся расписками
некоторых участников событий, подтверждавших, что они таки имели место. (В моем
архиве сохранились расписки начштаба бригады С. Желибы и замполита «Муссона» В.
Загоруйко.) К походу в очередную редакцию я уже был «вооружен». В конце концов
статью взяли «Известия», но опубликовали опять же ее урезанный вариант, да и то
не в самой газете, а в совместном с американцами проекте – «We/Мы». Было это в
ноябре 1992 года.
Пожар на корабле после попадания ракеты-мишени
Разумеется, в то время интернет-воспоминаний
очевидцев трагедии еще не существовало. А на живой контакт они уже идти отказывались.
Это сейчас благодаря подполковнику запаса Валерию Михайлову, одному из
выживших, появился посвященный «Муссону» интернет-форум
http://musson.zbord.ru/index.php. Его участники до сих пор пытаются осмыслить
происшествие, понять, как такое вообще могло произойти. Их активность
подогревается новыми авариями и происшествиями на флоте.
Готовя эту статью, я встретился с Валерием
Михайловым, поднял собственное досье.
Вот как это было.
16 апреля 1987 года в Японском море в 23 часа
30 минут в 33 милях
от острова Аскольд на глубине 2900
м затонул МРК «Муссон» (широта 42 градуса 11 мин.,
долгота 132 градуса 27 мин.). Погибли 39 из 76 членов экипажа и находившихся на
борту прикомандированных.
Как свидетельствуют документы, злополучную
стрельбу откладывали несколько раз. Она была запланирована на 26-27 марта,
однако не состоялась, не то из-за неготовности зенитно-ракетных комплексов на
МРК «Вихрь» и «Бриз», не то из-за погодных условий (при сильном волнении моря
катера болтает как щепки, а углы качки доходят до критических, делая пуск
мишеней невозможным).
В первые дни апреля стрельбу отложили, потому
что в районе боевой подготовки оказались фрегаты ВМС США FF1067 Francis Hammond
и FF1052 Knox.
7 апреля – не прибыл самолет обеспечения.
8 апреля – малая видимость и нахождение в
районе рыболовецких судов.
11 апреля – перед выходом в море обнаружились
неисправности на МРК «Вихрь» и на малом противолодочном корабле МПК-117.
И вот, наконец, 16-го апреля корабли прибыли в
заданный район и начали построение в ордер. По первоначальным условиям
стрельбы, атаку ракетных катеров РК-42 и РК-87 отражал ордер в составе МПК-117,
МРК «Муссон» и МРК «Вихрь».
Атака закончилась тем, что ракета-мишень,
пущенная с РК-42, поразила МРК «Муссон». В результате попадания обвалилась
мачта и разрушилась ходовая, возникли короткие замыкания электропроводки.
Крылатые ракеты самого «Муссона» с правого борта свалились за борт сразу; с
левого – вскоре. Разлив ракетного топлива и окислителя из мишени вызвал
объемный пожар. Загорелась цистерна с топливом.
В 18.55 – 19.20 оставшийся в живых личный
состав МРК покинул корабль.
В 19.06 была объявлена тревога спасательному
отряду кораблей (к 22.50 успел подойти только один!).
В 21.55 – на «Муссоне» взорвался ракетный
боезапас зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) «Оса-М».
В 22.00 – второй взрыв, на этот раз в ракетном
погребе.
В 22.34 – начали рваться 57-мм артиллерийские
снаряды.
В 22.50 – подошел спасательный буксир СБ-408.
В 23.10 – верхняя палуба носовой оконечности
достигла уровня воды.
В 23.30 – МРК «Муссон» затонул.
Учебный залп на поражение
Обычно после таких ЧП на флот прибывает кто-то
из замов Главкома ВМФ и группа офицеров главного штаба ВМФ; формируется
государственная комиссия по расследованию причин катастрофы. В нее, как правило,
включаются и некоторые офицеры флота, на котором произошло ЧП. В тот раз из ТОФ
(Тихоокеанского флота. – Ред.) не включили никого. Председателем комиссии
назначили первого заместителя Главкома ВМФ адмирала флота Николая Смирнова. Я
читал сорокастраничный доклад комиссии, беседовал и с некоторыми офицерами ТОФ.
[img=left]http://topwar.ru/uploads/posts/2010-06/1277921904_rekish.jpg[/img]Командир
«Муссона» капитан 3-го ранга Виктор Рекиш (погиб)
«Катастрофа, – говорилось в докладе, –
произошла в результате прямого попадания в корабль ракеты-мишени «Термит-Р» –
противокорабельной крылатой ракеты (ПКР), не потерявшей своей кинетической
энергии и имевшей в топливных баках в момент встречи с кораблем около 160 кг ракетного топлива и
около 480 кг
окислителя…
Объемный взрыв и интенсивный пожар привели к
потере управления кораблем…» Пожар мгновенно охватил надстройку корабля от
каюты командира до помещения амбулатории. Горение корабельных конструкций из
алюминиево-магниевых сплавов сопровождалось густым черным дымом, что привело к
быстрой загазованности помещений. Заклинило практически все двери и часть
люков.
Кроме того, в докладе отмечалось: в ходе
выполнения задачи в построении ордера произошли изменения. Руководивший
учениями командующий объединением разнородных сил контр-адмирал Леонид Головко
об этом знал. Факт подтверждается его распоряжением командиру тактической
группы ракетных катеров. Условия стрельбы были изменены. По мнению адмирала
флота Н.Смирнова, в этом «усматривается стремление выполнить стрельбу в менее
динамичной обстановке и получить более высокую оценку».
Многие офицеры-очевидцы утверждают, что вина
Головко относительна. Мнения самого Леонида Ивановича я узнать не смог: ни до
моих публикаций, ни после них он не стал говорить со мной о тех событиях. Как
бы там ни было, его уже нет в живых.
Комиссия отметила, что «Муссон», по которому
велась стрельба, уменьшил скорость хода до 9 узлов. Ракета-мишень была запущена
по МРК с дистанции 21
километр, что якобы не соответствовало первоначальным
условиям стрельбы. В результате, ракета-мишень из обычной учебной превратилась
в опасно летящую цель. Уйти от нее было непросто, несмотря на то, что она была
взята на автоматическое сопровождение и обстреляна двумя ракетами ЗРК и
артиллерией.
В докладе комиссии указывалось: в нарушение
расписания по укрытию личного состава во время ракетных стрельб, аварийная
партия по приказанию командира «Муссона» капитана 3 ранга В. Рекиша была
переведена из поста противовоздушной обороны в центральный пункт управления (ЦПУ).
Люк заклинило, и там вместе с командиром электромеханической боевой части
погибли 16 человек. (Я несколько раз выходил в море на МРК и хорошо помню
ощущение тесноты на этом корабле, особенно в помещении ЦПУ. Поэтому я сильно
удивился, что кому-то вообще удалось оттуда выбраться.)
Бывший командир ракетно-артиллерийской боевой
части (БЧ-2) МРК «Муссон» Владимир Васильчев вспоминал, что после попадания
ракеты-мишени в корабль взрыва не последовало. Включилось аварийное освещение.
Люк в боевой пост, где он находился, был закрыт. Команду «Все наверх» дал
начальник радиотехнической службы (РТС) капитан-лейтенант Трубин. Воды в
пожарной системе после такого попадания не могло оказаться по определению:
скорее всего, трубопроводы были повреждены, а на всех МРК пожарные насосы
запускались вручную. Поднявшись на бак через люк, в матросском кубрике он
застал жуткую картину. Из района правых контейнеров валил густой черный дым,
самих контейнеров не видно. Вся надстройка завалилась на правый борт, в воду
свисали обрывки кабелей. Пусковая установка стояла на углах заряжания с
открытыми крышками. Раздавались какие-то хлопки (возможно, рвались снаряды
ПК-16)… Когда стало понятно, что тушить нечем, помощник командира Игорь
Голдобин дал команду покинуть корабль.
– Получается такая картина, – подводит итог
Васильчев, – ошибки планирования плюс некомпетентность плюс авось плюс
случайность = трагедия.
Капитан Валерий Михайлов в ту пору служил
начальником цеха технического обслуживания корабельных ракетных комплексов. Его
на МРК откомандировали по приказу начуправления ракетно-артиллерийского
вооружения флота проконтролировать действия личного состава во время стрельб.
– Для кораблей такого ранга, с зенитными
комплексами самообороны, – рассказывает Михайлов, – по всем действующим в то
время документам совместных стрельб не предусматривалось. Подобная стрельба
производилась в первый, и, кажется, в последний раз. А из-за того, что на
флотилии отсутствовали необходимые комплексы, пришлось строить ордер, хотя бы
минимально отвечающий требованиям безопасности. Идея этой стрельбы порочна
изначально. И еще более порочной она стала, когда в качестве мишени решили
использовать РМ-15М, летящую на высоте 50 метров… Чем ниже мишень летит, тем
больше вероятность, что, подбитая, она упадет на корабль, отвернуть-то ей
некуда, не успеет, впереди «забор» в виде корабля. Такая стрельба сама по себе
чрезвычайное происшествие! Ну, были бы хоть другие мишени…
Думаю, одна из причин, по которой правду о
«Муссоне» с самого начала замалчивали, – поблекший облик, в котором предстала
хваленая советская военная промышленность. Госкомиссия особо потребовала
«разработать меры по резкому улучшению качества зенитно-ракетных комплексов,
радиолокационных станций кораблей для гарантированного уничтожения крылатых
ракет в зоне самообороны».
Источник:
http://nvo.ng.ru/
| 
