Прощай, лейтенант!

Тот, кто писал и снимал о чеченской войне, знает, что самое страшное в возвращении туда не в возможности быть обстрелянным из засады, или сбитым на вертолете, или столкнуться на машине в тумане со своим же танком, а в другом: в получении горькой вести о героях твоих репортажей. Жив он (пусть даже тяжело ранен - но жив!) или уже полагается пить за него третий поминальный тост. Вот эта мысль и гложет тебя, пока летишь на почтовике в Моздок, потом на "вертушке" в Ханкалу, а потом "броней" туда, где породнился за неделю-другую с морпехами, десантниками и просто пехотой...

Вспоминаю, как в декабре 1999 года летели из Каспийска в Моздок через всю Чечню на самом большом в мире вертолете Ми-26. "Корова", как ее называют в войсках, людей берет много, больше, чем общий вагон поезда. Мы много раз садились на позициях. И к нам подсаживалась дождавшаяся замены или коротких отпусков пропахшая войной братва. Черными от пороха, солярки и чеченской грязи руками они осторожно брали пачку моих снимков из предыдущей командировки и тихо говорили: "Степанычу передадим, он в госпитале в Моздоке, а лейтенант погиб, когда к Грозному подошли, снайпер его достал, и Коляна из разведки нет, на мине подорвался". Выходило, я был последним, кто их снимал живыми... Что тут сказать. Душа хотела вырваться из моего тела и повидать их. Но у каждого свой черед перед смертью.

21 октября прошлого года, день, когда басаевские отморозки захватили в Москве "Норд-ост", я провел в горах Дагестана, на границе Грузии и Чечни, где обосновались гарнизоны БТГ (батальонной тактической группы) бригады морской пехоты Каспийской флотилии. Уже под вечер мы подъехали к Гизельскому мосту, разрушенному наводнением. Здесь обосновался со своим взводом выпускник Новосибирского общевойского училища 2002 года лейтенант Сергей Веров. Он добровольно попросился в батальон, уходивший на войну. Батальон, унаследовавший традиции от батальона, который в январе 1945-го, форсировав реку, взял четыре линии вражеских траншей и обеспечил успех дивизии. Все солдаты тогда были награждены орденами Славы. Командиры взводов - орденами Александра Невского, ротные - Красного Знамени, а двое, в том числе и комбат, стали Героями Советского Союза.

Меня удивили не по годам основательность и серьезность лейтенанта, то, как уважают его солдаты и сержанты.

В репортаже "Горные морпехи" ("Воин России" №12 2002 года) написал: "Недавно наведавший "хозяйство" Верова комбат остался доволен его службой и посоветовал не расслабляться, быть готовым к круговой обороне. Веров показал нам, что это такое: в секунды со всех четырех сторон его временная крепость ощетинилась стволами.

Лейтенант Веров решил служить, строить военную карьеру. Думается, через полгода службы в горах он вполне мог рассчитывать на повышение, как бывает на войне".

Наверное, так оно и было бы, если бы в феврале нынешнего года БТГ морпехов в связи с обеспечением безопасности на референдуме в Чечне не была срочно переброшена в Веденское ущелье, в самое логово недобитых бандитов. Каспийцы пришли туда, где славно воевали во вторую чеченскую кампанию. Надо думать, Басаев захотел с ними посчитаться. Тем более нашим сверху приказали в связи с референдумом особо не злить местное мирное население. 24 февраля во время разведывательно-поисковой операции усиленная рота морской пехоты попала в засаду, устроенную "мирными" жителями одного из сел с приданными им арабскими наемниками. Наши понесли потери: были убитые и раненые, при эвакуации роты боевики уничтожили вертолет...

В главном штабе меня успокоили: мол, жив твой лейтенант. А потом позвонила из Новосибирска мама Сергея, Вера Ивановна: "Мы прочитали ваш материал и увидели снимок сына. Он погиб 24 февраля". Получается, что офицеры главного штаба иногда "ошибаются". И мать простила бы им эту ошибку, если бы сын остался жить...

Что происходило на самом деле, мне рассказал командир гвардейской Московско-Черниговской бригады морской пехоты гвардии генерал-майор Сергей Витальевич Пушкин, вводивший БТГ в Чечню.

Когда рота во главе с комбатом вошла в ущелье, то разведка донесла: на высотах видим вооруженных людей. Доложили в штаб группировки. Оттуда ответили, что чужих вокруг нет, а с автоматами - сторонники новой власти. Вскоре рота уткнулась в необозначенное минное поле. А потом по нашим "сторонники" врезали из АГСов (автоматических гранатометов) и ротных пулеметов. Взвод лейтенанта Верова, как лучший и самый подготовленный, шел впереди. Он и понес первые потери. Пушкин доложил наверх об убитых и раненых: послал подкрепление и попросил выслать вертолеты. Начальство ответило, что боевиков нет, а бой вы, дескать, не разобравшись, ведете друг с дружкой.

Рота с боем стала выходить из ущелья, но на ее пути "мирные сельчане" успели поставить мины, на одной из которых и подорвался лейтенант Веров, взявший перед этим пулемет убитого разведчика. В последние минуты жизни он думал и действовал как офицер, зная, что убитого вытаскивают двое, а раненого - четверо бойцов, и что это приведет к новым потерям. Он, истекая кровью, кричал: "Не посылайте людей". Его пулемет работал, пока билось сердце - ранение оказалось смертельным.

Наши определили, что бой ведут около сорока боевиков: местные и две мелких банды наемников.

Комбриг запросил у командования открыть огонь по противнику из гаубиц: уже горела подбитая вертушка. Сверху ему отказали: накроете село, а на носу референдум. Уничтожив большую часть банды, морпехи эвакуировались на вертолетах. Сначала погрузили раненых и убитых, затем посадили матросов и сержантов и только потом офицеры, посчитавшие всех своих, живых и мертвых, ведя огонь, поднялись на вертолеты. Летчики удивлялись: "Вон как у вас, офицеры последними. Тут недавно один полковник первым сиганул, хоть и ситуация была не в пример вашей".

- Мы же морская пехота, - сказал комбат, глядя на своего взводного, лучшего взводного, которого по возвращении домой ждала рота. Но на войне не только быстро получают повышения, на ней, увы, погибают. И погибают, как сказал комбриг Пушкин, лучшие...

После боя на отличившихся написали наградные листы. Прошло несколько месяцев, а они, говоря военным языком, нереализованы. Не вовремя, оказывается, совершил свой подвиг в своем первом и последнем бою лейтенант Веров. В Чечне объявлена мирная жизнь, она готовится к выборам своего президента. Потому и бой тот кровавый почти не получил огласки в вездесущей прессе.

Когда пишу эти строки, одна партия, называемая Народной, ищет по всей России героев. Смотря каких героев! Судя по шумихе в прессе, то это Роман Абрамович, купивший ради забавы английский футбольный клуб "Челси", или оборотень-милиционер, сознательно ставший бандитом.

У героев же из бригады морской пехоты генерала Пушкина в связи со стабилизацией обстановки отбирают полуторные оклады. Между тем на мраморных плитах монумента в честь павших во время второй чеченской войны скоро не будет места. Морпехи по-прежнему служат в окрестностях Ведено, а на носу выборы президента Чечни.

Я могу пожелать им только военного счастья. И еще не терять надежду, что Верховный Главнокомандующий наградит их, живых и мертвых, как наградили в 45-м тот легендарный батальон славы, наследниками которого по праву они являются.

И еще. Из Новосибирска позвонила мама лейтенанта Верова и сообщила, что его младший брат, студент университета, написал заявление с просьбой определить его на военную кафедру, чтобы затем стать офицером. Русским офицером.

Не надо искать партиям героев по России. Они есть и будут, даже если кто-то упорно не желает их замечать. А раз так, то будет жить Россия, которую мы еще не потеряли.

 Автор Василий Дандыкин

Первоисточник http://stihiya.org/