Танкист Александр Большаков: Мне БТ-7 нравился больше, чем Т-34
Один из символов бронетанковой мощи страны
Советов были танки серии БТ. До сих пор всех, кто видит кадры кинохроники с их
участием, восхищают их скоростные и маневренные характеристики. (СМОТРИМ ВИДЕО
единственного оставшегося на ходу танка БТ-7) В свое время автору довелось пообщаться с
танкистом, который в далеком 1938 году начал службу на танках БТ-5 и БТ-7.
Александр Иванович Большаков родился в 1918 году в селе Обшаровка Приволжского
района Куйбышевской области. В Армию его призвали в августе 1938 года - в
Песчанку, танковое подразделение под Читой. Впоследствии ему пришлось воевать с
японцами на реке Халхин-Гол.
- Наше учебное подразделение было единицей
танковой бригады, Она стояла в Монголии, а учили в Песчанке. Потом мы тоже
попали за границу. Я должен был быть командиром танка. У командиров ставка в
учебе была на овладение всеми специальностями. Чтобы, если нужно, я мог
заменить и водителя.
- Что
представляли собой учебные стрельбы?
- Стреляли по мишеням-щитам 1х1 с дистанции
600-800 метров.
Чтобы произвести выстрел, обязательно останавливались, т.к. считалось, что
сцепление могло сорвать отдачей. На БТ с ходу вообще стрелять запрещалось.
Нужно было обязательно остановиться. Когда едем, я кричу механику:
"Дорожка!", - заряжающему: "Заряжай!". Как только выстрел
произведен, механик отпускает педаль, и пошел вперед, до следующего выстрела.
Можно сказать, что все было доведено до автоматизма.
- Как
часто занимались стрельбами?
- Часто, по программе командира роты.
Например, упражнение по движущимся мишеням: Т-26 тянул мишень, по ней мы и
работали. Если откровенно, полигон был знакомым, и стрелять было легко.
-Правда
ли, что танкисты не любили стабилизаторы на БТ-7?
- В самом деле, сложные они для нас были,
поэтому мы их отключали. Как? Сами не занимались, обращались к ремонтникам, там
были специалисты по прицелам. Со стабилизатором нужно точно определить
дистанцию, иначе наводи не наводи, пушка не выстрелит. А дистанцию определяли
на глаз, помножишь в уме и получишь, сколько нужно.
- Много
нареканий было по поводу трехскоростной коробки. Что та, якобы, была настолько
сложной в обращении, что ее эксплуатировать мог только опытный
механик-водитель. А неопытный, чтобы переключить, вынужден был даже
останавливаться.
- Мы переключали на ходу эти трехскоростные
коробки (четвертая скорость на ней задняя), я не помню, чтобы были какие-либо
проблемы.
-
Расскажите по зенитные пулеметы.
- ДТ ставили не на все танки. Но они у нас
были, хотя тогда мы считали, что реально в летящий самолет попасть очень
трудно. В принципе, это возможно, вот только какой ущерб нанесет оно, такое вот
попадание...
-
Радиостанции были на всех машинах или только на командирских?
- На БТ-7 на всех, БТ-71-ТК-1. Станции
работали хорошо, но были громоздкими. Устанавливались в нише башни: с одной
стороны приемник, с другой передатчик, а в середине "унформер", он
электроэнергию вырабатывал.
-
Насколько в БТ было тесно? Угорали от пороховых газов?
- Насколько, не знаю, но тесно. Развернуться
негде, в бою гильзы летят, дым, дышать нечем. Вентиляции нет, вот на
"тридцатьчетверке" вентиляция уже появилась. По поводу угорали или
нет, вот, что мне вспомнилось. В году 43-м, зимой, мы танки в землю закапывали,
устраивали "парники", чтобы они всегда теплыми были. Рыли ров
глубиной 4 м,
шириной 3,5 м
и длиной 25 м.
Загоняли танки по три штуки, накладывали настил из бревен, из брезента делали
"ворота". И начинали внутри топить. В это время в Монголии морозы
были под 60. А мы были в полной боевой: боекомплект, топливо и масло. Если что,
готовы выехать по первому приказу. Правда, когда приказ пришел, вышел инцидент.
Первым завели танк, который стоял последним. В результате экипажи двух первых
машин угорели. Не насмерть - сознание потеряли.
-Кстати,
какую максимальную скорость Вы выжимали на занятиях? И как много упражнялись в
езде на колесах?
- На колесах мы очень мало ездили. А на
гусеницах спокойно делали 65-70 км/час. Если говорить о плавности хода, то по
кочкам, конечно, трясет. А по нормальной дороге все было хорошо. Часто даже
высыпался во время марша.
- Танк
от руля управлялся легко?
- Да, у меня особых проблем не было. Надо
отметить, что я на БТ-7 6 лет служил. Из них полтора года на учебном танке. Мы
два двигателя за это время сменили. Двигатель его мне запомнился надежным, по
450 часов отрабатывал. Помню, меняли двигатель в полевых условиях, что-то вроде
практических занятий было. Подошла летучка, на ЗиС-5 кажется. Мастера сняли
верхнюю броню моторного отделения, жалюзи, радиатор, краном убрали старый
мотор. Кроме того, заменили коробку передач, отцентровали ее. Стали ставить
новый двигатель и все остальное в обратном порядке. На поле мы приехали часов в
10 утра, а в 7 вечера танк уже был на готов. Механик Вася Паньков забрался в
танк, проверил его, прогазовал. Потом говорит: "Давай обкатку
сделаем". Все уселись на броню, и Вася начал на всех скоростях гонять.
Меня их начальник спрашивает: "Ну как, претензии будут?" Я своему
механику: "Мол, как?". А он: "Капризов нет". Подписали акт
и рванули в парк боевых машин.
-Когда
Вы узнали о предстоящих боевых действиях с японцами?
После "учебки" попал служить в 11-ю
бригаду легких танков в городе Ундурхан. Город хоть и был третьим по величине в
Монголии, но деревня деревней. Всего где-то полторы сотни строений, из них
всего два десятка бревенчатых домов, остальные - большие юрты. Кстати, граница
с Монголией была почти условной – лишь вспаханная контрольная полоса. Не было
даже столбов с колючей проволокой. Лишь на переездах дежурили монгольские
пограничники в нашей советской форме. В моем экипаже, кроме меня еще были
парень из Саратова, башнер Иван Сатаров, и механик-водитель - украинец Вася
Панькин. Личный состав жил в казармах, а боевые машины стояли в парках под
брезентом, там же были маслогрейки - вода, масло, аккумуляторы. У меня танк был
учебный, и его гоняли почти каждые сутки, а те, что на консервации, только
обслуживали и почти не заводили. В первых числах июля сыграли боевую тревогу
-К месту
боев передвигались, сняв гусеницы?
- 600 км, даже меньше, проехали на колесах. Всего
в нашей колонне было около 200 танков. Чтобы пыль не мешала, шли несколькими
маршрутами. Всего управились за 10 часов, с одной короткой остановкой на
дозаправку.
- Какую
максимальную скорость развивали?
- Те танки, что шли впереди, километров 50, а
задние – по 70 давали. Ехали внутри машин с открытыми люками. Механики – в
очках.
-
Ощущение того, что едете на войну, было?
- Да нет, вообще-то насколько я помню, у меня
было такое ощущение, что начались внеплановые учения.
- Вас
сразу бросили в бой?
- Да, без пехоты. Вначале, не доехав до реки,
вновь натянули гусеницы. Японцы уже заняли оборону, а у нас только разведчики
пошли. Ну, какой обзор на БТ? Всего 15 градусов. Что из него увидишь? Даже
толком не понимаешь, попал или нет. Механик мне говорит: "Впереди
пушка!" Я стреляю. Пыль, гарь, продолжаем ехать вперед. И так всегда.
- Страх
испытывали?
- Да какой страх… Это как работа. Солдат есть
солдат. Может, глаза и боятся, а руки должны свое дело делать. Иначе нельзя.
- А
когда вы наступали, видели, чтобы какой-то из соседних танков загорелся?
- Некогда смотреть было… Все больше старались
обнаружить цели. Так что, я не помню, чтобы мы, атакуя, видели, чтобы в кого-то
попали.
- Потери
были сильные?
- В роте из 17 танков через полтора часа боя
осталось 11 машин. Два экипажа залезли в реку. У Квашева механик-водитель
погиб. Они, чтобы танк японцам исправным не достался, аккумулятор замкнули,
плеснули бензина. И давай деру! В атаку практически каждый день ходили. Вели
стрельбу с места и с ходу. Главная задача – уничтожать пехоту противника.
- Вас
самих-то подбивали?
- Да, мелочи…Гусеницу разбили. Хорошо, что в
топливный бак не попали. Мы сразу принялись заменять разбитый трак. Пехота нас
охраняла, и поэтому управились быстро. И снова - в бой!
-
Доводилось ли встречаться с японскими танками?
- Я их видел. На башнях у них нарисовано
восходящее солнце – красное. Однако в бою с их стороны они не участвовали.
Против нас была артиллерия и пехота. С танками пришлось столкнуться уже на
равнине, за рекой Халхин-Гол.
- И
много было этих танков?
- Да разве я увижу? Стреляешь по тому, что в
прицеле. А попал ли…Я уж сейчас точно не помню, но, кажется, мы наступали, а
они вели огонь с места. Но я не знаю, попал я из своей пушки в них или как…
-А
Жукова Вы видели?
- Уже после окончания военных действий. В то
время в нашу часть наехало много начальства. Среди них-то и был Георгий
Константинович. Но разглядывать мне его особо не пришлось. Я тогда свой танк
ремонтировал. А они все ходили, интересовались, высматривали.
-
Помните начало войны, 41-й год?
- Боялись, что японцы воспользуются ситуацией
и нападут на нас. На Западный фронт от нас брали пехоту, танкистов тоже брали.
Но всегда оставляли на каждой машине механика и командира. Один раз на запад
забирали и технику. Но сколько, я уже не помню. Часто были тревоги. Проверяли боеготовность.
В 42-м году мы поехали на новое место дислокации. Якобы, чтобы японская
разведка потеряла наш след. Стали располагаться на новом месте, но тут
сообщили, что противник вскрыл место нашей дислокации, и нас вернули на зимние
квартиры. В 43-м нас опять перебросили к границе. Придали двум стрелковым
дивизиям. Потом я оказался в 25-й механизированной бригаде и до 44-го года
прослужил там. У нас была очень напряженная боевая подготовка. Тактика,
стрельбы, вождение, рыли капониры, тщательно следили за танками, чтоб они
всегда были в боевой готовности.
- Как вы
стали артиллеристом?
- В августе 44-го года со штаба армии пришла
разнарядка: отправить в офицерскую школу города Балашов на переквалификацию
четырех офицеров. Стали мы там осваивать Су-76. Первое, что бросилось в глаза –
она открытая, ни потолка, ни зада, скорость маленькая. Предназначалась для
сопровождения пехоты. Я ее хорошо водил. Управляется Су-76 не труднее БТ. У нее
было два двигателя. Проблем с синхронизацией у меня в батарее не было. Только
один случай. Я тогда в Калининграде служил. В 52-м году сыграли тревогу. Я
выехал на первой машине. Смотрю, из машины командира взвода повалил дым.
Оказалось, оторвался шатун от поршня, и этим шатуном повредило корпус мотора.
Масло вылилось и загорелось. У наводчика Мерзлякова был огнетушитель. Из него
он и сбил пламя. Потом мы его отремонтировали, машину отбуксировали в бокс и до
нее не дотрагивались до тех пор, пока представитель из Горького, с завода не
приехал. Долго разбирались, но все-таки доказали, что поломка произошла из-за
заводского дефекта.
- С
японцами еще раз сразились в 45-м?
-Да. 12 апреля 45-го мы стояли в Подмосковье.
Командир нас вызвал и говорит: "Будем завтра грузиться". Завели
моторы и поехали на станцию. Там специальная бригада механиков загоняла
самоходки на платформы, а мы закрепляли их. Куда едем – не знали, писем писать
не разрешали. Оказалось, что мы двинулись на Дальний Восток. Мы-то думали, что
нам еще придется немного повоевать на Западном фронте. Я командовал первой батареей.
Приехали. Поскольку самоходки зимой были окрашены в белый цвет, приказали
счищать краску. В городе Бикин Хабаровского Края мы и расположились. Ближе к
августу начали разведывать пути передвижения к границе. 8 августа, в дождь,
пошли в сторону границы. Мы должны были поддерживать стрелковый батальон. Пять
моих машин погрузили на паром. В самоходках остались только механики. Никак не
могли высадиться на берег. Несколько раз садились на мель. Высадились только
ночью. Куда стрелять – не знаем. Решили отвечать огнем на огонь. Боев
практически не было. Японцы отступали. Время от времени случались мелкие стычки
с их пехотой. Наша часть до Харбина не дошла, 2 сентября получил приказ
остановиться, а 3-го пришел войне конец. Нас вернули обратно в Бикин, затем отправили
в Комсомольск-на-Амуре. Где наш дивизион расформировали. Меня направили на
Камчатку. Я там 5 лет служил в 34-м танко-самоходном полку.
- На
Т-34 доводилось ездить?
- Тяжеловатые они, по сравнению с БТ. К тому
же, управление отрегулировано, где как. Мне БТ больше нравился. После Камчатки
я два года служил в Калининграде. В августе 53-го уволили по сокращению штатов.
Вот такой была моя армейская жизнь.
Первоисточник http://www.vestnik-rm.ru
|