Выживший в Доме профсоюзов: Душа болит от вранья в СМИ…

11 июня исполняется сорок дней со дня трагедии на Куликовом поле 2 мая. В последнем номере газеты «Слово» было опубликовано интервью с участником тех событий, которому удалось выжить. По понятным причинам имя его не указано. Журналисты «Слова» считаеют, что еще один материал поможет следствию в установлении подлинности событий того дня. Беседа с собеседником состоялась после его выписка из Одесского военного госпиталя.

- По каким причинам вы стали активистом Куликового поля?

- Я оказался на Куликовом поле неслучайно. Как и большинство одесситов, я поддерживал лозунги Куликового поля, звучавшие изо дня в день, пока там стоял лагерь активистов. Мы требовали от киевской власти федерализации, государственного статуса русскому языку и внеблокового статуса Украины. Хочу подчеркнуть, что основная масса активистов Куликового поля выступала за федерализацию, поэтому обвинения в сепаратизме необоснованы. Убежден, что нельзя убивать людей, сжигать их живьем только за то, что они думают по-другому. Это какое-то средневековье.

- Как вы попали в Дом профсоюзов? Были ли вы на Греческой?

- На Греческой я не был. О происходящих событиях узнал по телевизору. Около 14.00 мне позвонили девушки из информационного центра Куликового поля с просьбой приехать на защиту активистов, так как, по их словам, их едут убивать. Девушки сообщили, что с Куликового поля уже выслали группу ребят, чтобы остановить националистов. После звонка мы вместе с моим товарищем из Черноморки выехали на Куликово поле. До сих пор не знаю, выжил мой товарищ или нет.

- Его нет в списках погибших?

- Хочу сказать, что списки погибших далеко не полные. Я знаю многих погибших активистов, которых в списках нет.

- Какое количество людей находилось на площади перед нападением?

- Мы приехали к Дому профсоюзов примерно в 16.00 и застали там около 350-400 активистов. Никаких боевиков, о которых пишут украинские СМИ, и в помине не было. Основная масса людей - старики, женщины и дети. В руках некоторых были только палки и деревянные щиты. Причем никто толком и не знал, что творится на улице Греческой. На сцене стоял Артем Давидченко. В одной руке он держал рупор, в другой - телефон. Так он пытался информировать активистов о событиях в центре города. Через некоторое время мы стали сооружать большую баррикаду, которая заняла почти половину Куликового поля, полукругом перед палатками.

- Это доказывает, что никакого плана заходить в Дом профсоюзов не было?

- Мы планировали просто оборонять свои палатки, чтобы их не сожгли. На тот момент мы располагали информацией, что в нашу сторону идет не более 500-700 человек. Нас было около 400, плюс наши ребята на Греческой - около 200. Мы думали, что они вернутся сюда, и мы вместе отстоим лагерь на Куликовом поле. Через час-полтора после начала футбольного матча стало известно, что националистов намного больше - 1000-1500. Наши люди решили, что надо сузить баррикаду, иначе ее трудно будет оборонять. Мы стали ее переделывать, передвинув ближе к палаткам. Минут за 15 до нападения на Куликово поле с Греческой вернулись всего около 40 сильно побитых наших ребят. Они нам сообщили, что на Куликово поле идут тысячи боевиков - нас убивать. И только после этого мы решили заходить в Дом профсоюзов. Часть людей пошла открывать двери, а вторая часть стала переносить баррикаду непосредственно к входу в здание. Однако мы успели перенести лишь небольшую часть баррикады. Мы не ожидали, что все так серьезно.

- В СМИ появилась информация о том, что отдельные лидеры призывали народ уйти с Куликового поля?

- Действительно, были люди, которые призывали всех уходить с Куликового поля: это и Артем Давидченко, и Владислав Маркин, и Алексей Албу. Из 400 «куликовцев» было около 150 женщин. Именно женщины принципиально заявили: «Нет, мы никуда не уйдем. Это наша земля, это наш город. Если мы у себя в Одессе будем бояться, что тогда у нас за город будет?». Некоторые женщины были с детьми. (Позже я узнал, что одна мама сгорела вместе с дочерью.) Так как большинство женщин зашли в здание, то естественно, что мы не могли их там оставить. Поэтому большинство мужчин приняло решение также зайти в Дом профсоюзов.

- То есть люди сознательно решили сопротивляться вопреки мнению лидеров?

- Да. После диалога с активистами Артем Давидченко уехал. Потом к нам подъехал на синем микроавтобусе последний комендант Куликового поля (имя не помню) с четырьмя товарищами и стал всех уговаривать разойтись. Но люди, в том числе и я (о чем теперь жалею), стали кричать ему «предатель». Народ обвинял его в том, что он виновен в передислокации наиболее боеспособной части лагеря из Куликового поля на 411-ю батарею. Мы знали, что он перевел Одесскую дружину по указке властей. Когда куликовцы стали его оскорблять, он махнул рукой и уехал. Депутаты Маркин и Албу решили остаться с активистами и зашли вместе с нами в здание.

- На что рассчитывали люди, закрывшись в Доме профсоюзов? Неужели были шансы победить в намечавшихся столкновениях?

- Активисты считали, что в здании, хорошо забаррикадировавшись, можно пересидеть штурм и дождаться милиции, которая всех спасет. Увы.

- Насколько организованно удалось зайти в здание?

- Все 400 активистов заходили группами. Первая их часть дошла до верхнего этажа и чердака. Вторая группа успела подняться до 4-5 этажа и разбрестись по зданию. Основная часть погибших - это те, кто не смог подняться выше 4-го этажа. Я был в последней группе. Мы стояли со щитами по три человека с правой и левой стороны. После нападения мы старались отбиваться, но когда в ход пошли коктейли, и началась стрельба, мы зашли внутрь. На нас летела лавина с цепями и тесаками в руках. Стало понятно, что нас могут просто изрубить. В течение нескольких минут мы стали баррикадировать двери мебелью, аппаратурой, сейфами. Довольно быстро удалось забаррикадировать вход чуть ли не до потолка. После этого снаружи стали бросать коктейли.

- Вы пробовали тушить бутылки?

- Первую бутылку мы постарались затушить, но уже через секунды из щелей полетели десятки коктейлей. Пожар вспыхнул мгновенно. Одна из причин того, что огонь так быстро разгорелся, в том, что сработал эффект камина. Дело в том, что первая группа наших людей открыла все двери и окна на чердаках и верхних этажах. Наша баррикадная конструкция загорелась сразу из-за сильной тяги по центральному створу. Все произошло мгновенно: только что я видел и дышал, и через секунды - удушье и черный дым до пола, повсюду огонь. После этого я побежал наверх и дошел до 4-го этажа.

Еще яркая вспышка в памяти: в тот момент, когда мы баррикадировались, на первом этаже стоял очень хороший, светлый человек - Александр Кононов, который, как я потом узнал, погиб. Этот православный, глубоко верующий человек стоял с крестом и молился за всех, чтобы мы спаслись. Мы метались, бросали мебель, кричали в суматохе, а он спокойно стоял и молился не за себя, а за людей. Я буду помнить его всю жизнь. Человек в такую минуту думал не о своей личной безопасности, а о товарищах.

- Что происходило внутри, как люди себя вели?

 - На втором этаже дышать было невозможно. Здесь у выбитых окон стояла толпа людей, все пытались вдохнуть глоток воздуха с улицы. Некоторые выпрыгивали наружу. Я понял, что к окнам не прорваться. Мне пришлось подняться на третий этаж. Там стояло лишь несколько человек. Я подбежал к окну, вдохнул воздуха и посмотрел вниз. Стало страшно от высоты, так как в Доме профсоюзов очень высокие потолки. Первая мысль была - разобьюсь. Внизу доносились агрессивные крики толпы.

Я решил подняться на четвертый этаж, но там все уже пылало, и именно в этот момент я получил ожоги лица и рук. Стало понятно, что на четвертый мне не попасть.

В одно мгновение я потерял ориентацию в пространстве: вокруг был только черный дым. Тело пронзила боль от ожогов. Я не мог сориентироваться, куда идти - вправо, влево. Решил наобум пойти направо. Это меня и спасло. Я вышел снова на лестницу, которая привела к открытому окну третьего этажа. Меня просто Бог спас: если бы я пошел налево, то попал бы в горящий створ.

У окна стояли один или два человека. Когда я к ним подходил, то почувствовал, что переступаю через тела людей. Мне удалось вылезть на подоконник. В голове промелькнула мысль: лучше разбиться, чем сгореть живьем, тем более, что черный дым уже доходил до окна. Дышать было невозможно. Я вылез на карниз, схватившись за оконные проемы, перебросив ногу через выступ, и так провисел около минуты, прилепившись к стене во внутреннем дворе Дома профсоюзов. Решил: буду стоять столько, сколько смогу, прыгать было опасно не только из-за высоты. Сверху было видно, как толпа расправлялась с нашими ребятами, которые выпрыгивали из окон.

- Почему тогда вы решили прыгать?

- Когда огонь стал лизать мои руки, я понял, что не удержусь, и надо прыгать. Приземляясь, удалось удачно сгруппироваться. Однако при ударе подвернул правую ногу и сразу ощутил сильную боль. Кровь из разбитой головы залила мне лицо, я сначала даже решил, что у меня выжгло глаза. Все потемнело. Но через секунду-вторую я смог видеть. Недалеко находилась открытая дверь подвала. Пополз туда, чтобы избежать расправы. Через пару метров меня кто-то грубо перевернул на спину. Вижу, над моей головой стоит мужик с занесенным камнем в руках. Он, видно, хотел меня добить и уже размахнулся. И тут я услышал еще один голос: «Это мой, я сам с ним разберусь». Второй человек поволок меня в сторону от здания. Меня еще кто-то схватил за ноги, и они меня понесли в сторону «скорой помощи». Последнее, что я услышал от тащивших меня людей: «Ты мне жизнью обязан». После этого меня погрузили в «скорую», и она меня повезла в госпиталь. Насколько я знаю, тогда в госпиталь поступило около 40 раненных «куликовцев».

- Видели ли вы в тот день на Куликовом поле иностранных диверсантов, о которых так много говорилось?

- Хочу подчеркнуть, что среди всех активистов Куликового поля не было никаких иностранных диверсантов: это были одесситы и несколько жителей области. Все полученные телесные раны заживут, но душа болит от вранья в прессе. Все эти события подгоняют под определенные версии. Это очень обидно, потому что наш долг - людей, которые выжили - донести правду. Это самое малое, что мы можем сделать ради сохранения памяти погибших.

Источник: http://www.odessit.ua/news/odessa/29588-vyzhivshiy-v-dome-profsoyuzov-dusha-bolit-ot-vranya-v-smi.html