«Это конец!» ("Der Spiegel", Германия)

Йозеф Бреттшнайдер (Joseph Brettschneider) был молодым человеком, когда в апреле 1945 года Красная Армия входила в Берлин. Лейтенант Бреттшнайдер со своей группой народного ополчения – батальоном фольксштурм (Volkssturm-Bataillon) - пытался найти убежище в Цитадели Шпандау, а затем вел переговоры с русскими о капитуляции этой крепости. Михаэль фон Хаген (Michael von Hagen) в рамках специального проекта einestages журнала Der Spiegel публикует дневниковые записи своего отца.

Родившийся в Дюссельдорфе Йозеф Бреттшнайдер в апреле 1943 года вынужден был прервать свое образование на педагогическом факультете и был призвал в вермахт – тогда ему только что исполнилось 19 лет. В должности лейтенанта он с февраля 1945 года занимался обучением в одном из батальонов фольксштурма. Составленные из ополченцев немецкие батальоны фольксштурма незадолго до окончания войны должны были оказывать помощь вермахту. В их ряды были призваны все гражданские лица в возрасте от 16 до 60 лет, однако их подготовка была крайне ограниченной.

Когда в апреле 1945 года Красная Армия вошла в Берлин, Бреттшнайдер со своим подразделением укрылся в Цитадели Шпандау. Эта крепость на берегу реки Хафель, построенная в 16-м веке, своими толстыми кирпичными стенами должна была по крайней мере защитить плохо вооруженных – по сравнению с российскими боевыми частями - членов народного ополчения от самого худшего.

О том, что ему пришлось пережить, Бреттштайдер после войны написал в своем дневнике. Его сын Михаил фон Хаген получил эти записи только после смерти своего отца в 2006 году и теперь публикует их в рамках einestages – специального проекта портала Spiegel online.

«21 апреля, русские уже здесь! Мы – примерно 100 бойцов фольксштурма и несколько солдат вермахта – недостаточно подготовлены к тому, что нас ожидает.

В течение последних недель мы в самой крепости Шпандау, а также в непосредственной близости от нее лихорадочно рыли окопы и, как могли, маскировали огневые позиции. Для создания противотанковых заграждений мы рубили деревья в соседнем лесу. Жилые дома и подвалы были проинспектированы с целью создания там промежуточных рубежей обороны.

Эта часть Берлина в то время не сильно пострадала от бомбардировок, и поэтому настроение среди бойцов фольксштурма колеблется между стоическим спокойствием и неизбывным оптимизмом. Лишь немногие ночью убегают

В течение дня мы выходим из Цитадели для того, чтобы проинспектировать промежуточные оборонительные позиции во дворце Тегель. Мы имеем только стрелковое вооружение, у нас мало автоматов, а укрыться мы можем также в окопах, вырытых на возвышенности. Мы не надеемся на то, что сможем оказать серьезное сопротивление противнику. Начинают распространяться отчаяние и тревога.

Вместе со связным на мотоцикле мы двигаемся по улице Шварцер Вег (Schwarzer Weg) вдоль Тегельского озера и дальше к озеру Хайлигензее (Heiligensee). Устроенные нами в том районе противотанковые заграждения уже расчищены. В районе деревенской площади мы видим русских. Нас никто не замечает, и мы возвращаемся назад.

Вскоре после этого начинается наступление на занятые нами высоты. Столкнувшись с сопротивлением, русские временно останавливают свое продвижение. В ходе интенсивной перестрелки в наших рядах появляются первые убитые. У некоторых членов фольксштурма заметны страх, начинает распространяться паника. Я даю приказ к отступлению».

Защита от гранат и бомб

«Несмотря на постоянный артиллерийский обстрел, на пути в Тегель мы постоянно встречаем женщин, которые снабжают нас кофе и другими напитками. Ночь мы проводим в подвале жилого дома. По рации я получаю из командного пункта полка приказ: «Вам следует явиться к коменданту Цитадели Шпандау».

Это историческое сооружение с его отвесными мощными стенами, бойницами, выдвинутыми бастионами и возвышающейся Башней Юлиуса, кажется, должна стать нашим последним убежищем. В любом случае там мы будем защищены от бомб и гранат. И больше нет необходимости бегать без всякого плана по лабиринту берлинских улиц, где за каждым домом, за каждой стеной могут появиться русские солдаты или русские танки.

Мы докладываем о своем прибытии коменданту, полковнику, который, судя по всему, участвовал еще в первой мировой войне. Оказалось, что в Цитадели очень мало солдат. Мы также узнаем, что в крепости размещена армейская лаборатория противогазовой защиты. В катакомбах, помимо солдат и офицеров вермахта, много гражданских лиц из соседнего района Шпандау.

Нам остается не так много времени. После получения сообщения «Русские танки выдвигаются из района Хазельхорст (Haselhorst)», я получаю приказ вместе с несколькими офицерами и ополченцами остановить продвижение вражеских танков по улице Цитаделленштрассе. Имея в распоряжении всего несколько карабинов и минометов панцерфауст, мы выходим через главные ворота на нижнюю стену, выходящую на улицу Цитаделленвег.

Марш в пешем порядке к острову Айсвердер

«Мы быстро проводим ориентирование по удаленным точкам, и в это время слышим резкий скрежет танковых гусениц. Взрывы противотанковых гранат, один из танков пытается на высокой скорости приблизиться к Цитадели, а его длинная пушка направлена на ворота крепости. Несколько русских пехотинцев бегут вслед за ним.

Мы открываем ответный огонь и используем гранатометы панцерфауст, после чего русские солдаты быстро отходят назад. Через некоторое время с другого направления появляется еще один танк и останавливается на небольшом расстоянии.

Мы защищаемся с помощью ружейно-пулеметного огня и минометов панцерфауст, а затем быстро отходим назад. С другого направления появляется еще один танк и останавливается невдалеке.

Находясь в безвыходной ситуации, мы принимаем решение отступить. Поскольку прямой путь кажется нам опасным, мы выбираем обходной вариант – переплываем через канал Цитадели, а вечером проходим через остров Айсвердер и шлюз крепости, а затем через задние ворота возвращаемся в Цитадель. 

Следующий день начинается с не очень содержательного обсуждения обстановки у коменданта крепости. В безвыходной ситуации остается только ждать. По крайней мере, массивные стены Цитадели предоставляют определенную защиту. Около полудня во дворе крепости неожиданно начинают взрываться гранаты. Русские ведут навесной огонь из минометов.

Для эффективного ответа не хватает средств. Лучше, чтобы русские не знали об имеющихся в нашем распоряжении силах, и нам остается надеяться на то, что они больше не захотят рисковать. Кажется, расчет оправдывается – мы ведем себя спокойно. То же самое можно сказать о противоположной стороне».

«Сдавайтесь!»

«На следующий день, 28 апреля, мы слышим сообщение из подъехавшего русского пропагандистского автомобиля. «Внимание, внимание! Мы обращаемся к немецким офицерам – борьба за Берлин завершена. Война закончена. Цитадель окружена – сдавайтесь!». Рядом с автомобилем стоит офицер люфтваффе в кожаном пальто. Он тоже подходит к микрофону. «Я последний комендант аэродрома в Гатове. Война закончена. Продолжение сопротивления не имеет смысла».

Защитники Цитадели слушают с напряженным вниманием. Теперь, вероятно, наступает решающий момент. Требование о прекращении сопротивления игнорируется. Несмотря на очевидную безвыходность положения, все чувствуют себя связанными солдатской присягой. Поэтому в Цитадели звучит команда: «Ждать, пока ситуация окончательно не прояснится».

Пока все спокойно. Только из города доносятся раскаты артиллерийской канонады.

На следующий день опять призывы из репродуктора. На этот раз немецкие гражданские лица просят нас сдаться. Мы продолжаем защищаться. Как теперь выглядит центр города? Там, наверное, предпринимаются лишь отдельные ограниченные действия. Сохранились ли еще командные структуры? Ответа нет.

Во второй половине дня 30 апреля у ворот Цитадели появляются двое русских парламентеров. Майор и капитан. Капитан держит в руках белый флаг. С забаррикадированных ворот спускается веревочная лестница. Оба парламентария без проблем через ворота забираются на балкон и проходят в расположенный за ним зал. Обе стороны приветствуют друг друга по-военному. Некоторые немецкие офицеры предпочитают гитлеровское приветствие.

Капитан Галль (Gal) переводит темпераментные слова майора Гришина о безвыходности ситуации для гарнизона Цитадели и недвусмысленное требование о капитуляции. Последний срок передачи Цитадели – 1 мая 10:00.

Наш комендант колеблется. Но нам всем ясно – это конец!».

Условия капитуляции

«Следующее утро выдалось безоблачным. Лейтенант Эббингхаус (Ebbinghaus) и я направляемся как парламентеры к русской стороне. Русские солдаты принимают нас дружелюбно. «Woina kaput, Hitler kaput, domoi!» -  говорят они: Война закончена, Гитлер побежден, идите домой!». Они проводят нас к расположенному неподалеку дому, окруженному большим садом. В саду и перед домом спокойно стоят солдаты со своим оружием

Нас проводят в дом, где мы встречаем двух незнакомых русских. Майор не скрывает разочарования. Он рассчитывал на немедленную капитуляцию. А теперь вот приходят два парламентера и хотят все зафиксировать в письменном виде. Типично для немцев! Но он понимает, что не мы являемся авторами этих требований и приглашает нас поесть. В это время появляется русский полковник с другими офицерами и просит прояснить обстановку. Лейтенант Эббингхаус встает, я тоже встаю, и мы молчим.

Полковник спрашивает нас об условиях капитуляции. Я говорю о свободном выходе для всех гражданских лиц, а также о взятии в плен всех солдат в соответствии с правилами Женевской конвенции. Он соглашается и приказывает подготовить соответствующий текст, а затем передать его нам.

Достигнута договоренность о том, что Цитадель капитулирует в 14:00. После этого есть возможность еще покурить сигары и папиросы. На обратном пути в Цитадель нас сопровождают два солдата.

Теперь нас ожидает участь военнопленных, чего мы так боялись. Во внутреннем дворе мы складываем оружие и минометы панцерфауст, сдаем пистолеты, а также затворы винтовок и пулеметов. Балки и камни от ворот убираются. Мы разделяемся на гражданских и солдат.

Ворота открываются. Мы видим русских солдат, их автоматы направлены на нас. Для меня начинается неопределенный путь военнопленного».

Йозеф Бреттшнайдер был направлен в лагерь для военнопленных, находившийся к северу от Москвы рядом с Рыбинским водохранилищем. В своей первой открытке из плена он сообщает: «Мои дорогие! После долгого ожидания посылаю вам первую известие о том, что я жив. Я здоров душой и телом и чувствую себя прекрасно. Для меня это лучшая гарантия относительно будущего… Моя дорогая мама! Не переживай слишком сильно. Все скоро вновь будет хорошо. Эта уверенность должна дать вам силы и терпение, пока вы ждете…»

Во время заключения у Бреттшнайдера обнаружился плеврит и возникли подозрения относительно туберкулеза. После этого он был освобожден из советского лагеря для военнопленных – он вернулся в свой родной Дюссельдорф и через некоторое время завершил свое образование, получив диплом школьного учителя.

Оригинал публикации: "Das ist das Ende!"

Опубликовано: 26/10/2012