В мировой истории отречение монарха от
престола — событие не то чтобы рядовое, но и не уникальное. Отречения бывали
всякие: реальные и мнимые, временные и безвозвратные, добровольные и
насильственные, благополучные и со смертельным исходом для отрекшегося, по
династическим, политическим и прочим причинам…
Однако отречение российского императора
Николая II, о котором было объявлено 2 (15) марта 1917 года, даже на этом
богатом фоне выглядит событием особенным и, по большому счёту, таинственным.
Дело даже не в том, произошло это отречение на самом деле или нет, и как после
этого следует рассматривать бывшего самодержца: в новом качестве «гражданина
Романова» или по-прежнему Помазанника Божиего, «умученного от большевиков и
масонов» вместе с царственной семьёй. Дело прежде всего в движущих механизмах
свержения императора.
«Кругом измена, и трусость, и обман! » —
дневниковая запись Николая II, сделанная им уже после отречения, не случайно
стала крылатой фразой, поскольку в полной мере отражает ситуацию «цветной
революции», случившейся 100 лет назад. Мы знаем, что с самого начала эта
революция была «красной», что с красными бантами в Феврале щеголяли не только
высшие чиновники бывшей Российской империи, но и видные члены императорской
фамилии, не говоря уже об архиереях Православной Церкви. Решением от 5 марта
Святейший Синод распорядился, чтобы из зала его заседаний было вынесено царское
кресло как символ «цезарепапизма», а во всех церквях Петроградской епархии
многолетие Царствующему дому «отныне не провозглашалось», 6 марта определением
Синода акты об отречении Николая II и
его брата Михаила решено было принять «к сведению и исполнению» и во всех
храмах империи отслужить молебны с возглашением многолетия «Богохранимой Державе
Российской и Благоверному Временному Правительству ея».
В этой связи, наверное, стоит задаться
классическим вопросом еще древнеримской юриспруденции: «Qui prodest? », — то
есть кому и зачем было выгодно формальное отречение (а на деле — свержение)
последнего российского императора? Однако, восстановив хронологическую
последовательность и взаимосвязь событий того времени, поневоле приходишь к
выходу, что главным бенефициаром свержения Николая II были его британские
родственники из дома Виндзоров (до 17 июля 1917 года — Саксен-Кобург-Готская династия).
Кстати, Николай II и его семья были расстреляны как раз в тот же самый день,
только ровно через год, 17 июля 1918 года. Возможно, это случайное совпадение,
но, возможно, и нет.
Следует напомнить читателям, что в то время
вот уже два с лишним года шла небывалая по своим масштабам, человеческим
жертвам и материальным потерям мировая война, которая разворачивалась в
основном на фронтах континентальной Европы и в которой участвовали главные на
то время геостратегические конкуренты Британской империи и Северо-Американских
Соединенных Штатов: Франция, Германия и Россия.
К концу 1916 года тяжесть военных действий
стала практически невыносимой для всех воюющих сторон. 16 декабря 1916 года в
рейхстаге выступил канцлер Теобальд Бетман-Гольвег, призвавший к заключению
всеобщего перемирия на условиях фактического положения и начать переговоры о
мире. И это обращение не осталось без реакции со стороны Николая II, который 25
(12) декабря 1916 года издал приказ по армии, в котором говорил о невозможности
мириться, пока враг находится на Русской земле. Из этого косвенно следовало,
что вывод немецких войск с российской территории плюс определенные уступки со
стороны Берлина (например, по поводу статуса Константинополя и проливов) вполне
могут стать основой для сепаратного мира. В ответ 29 (16) декабря 1916 года
происходит убийство «святого старца» Г.Е. Распутина. Пуришкевич сразу после убийства обращается к
городовому: «Я освободил Россию от этого чудовища. Он был другом германцев и
хотел мира. Теперь мы можем продолжать войну».
Данный мотив свержения российского императора
(а были и другие — например, «царское золото», вывезенное после революции 1905
года на хранение в британские банки, нежелание Лондона передавать в руки России
контроль над Босфором-Дарданеллами и т. д.) в настоящее время всячески
отрицается и затушевывается. «Николай II отказался, от каких бы то ни было
переговоров с противником. Он пылал праведным гневом на своего »вероломного
кузена Вилли«, и ни о каком мире и слышать не хотел. Не догадываясь о коварстве
своих »союзников«, благородный русский монарх не мог и помыслить об измене
общесоюзному делу», — пишет, например, такой популярный сегодня автор, как
Николай Стариков.
В таком случае получается, что Николай II в
политическом отношении смотрел недалеко, и так и не вынес для себя никаких
уроков ни из русско-японской войны, ни из революции 1905 года, ни из балканской
кровавой каши 1912 года. Ни даже из поговорки про то, что «у Великобритании нет
постоянных союзников и врагов, у нее есть постоянные интересы».
Кстати, «большая игра» вокруг условий мира с
Германией и «отключения» от него России продолжалась вплоть до Версаля, включив
в себя и Октябрьскую революцию, и заключение Лениным сепаратного Брестского
мира, и начало Гражданской войны в России по сигналу из Лондона, и покушение на
Ленина, и убийство царской семьи, в котором тоже расставлены далеко не все
точки над «i»…Впрочем, это тема для отдельного разговора.
