Хотя Советского Союза давно нет, идеологическое деление мира всё же
сохранилось. Протестное движение в Москве — насколько можно судить по опросам
общественного мнения — в значительной части неолиберально-демократическое, а в
крайних случаях (Юлия Латынина) — стоит за лишение "черни"
избирательных прав и диктатуру крупной буржуазии. Протестующие в Америке стоят
на прямо противоположных позициях — против неолиберализма, против монополий и
крупных компаний, за широчайшую демократию и против банков — включая Федеральный
Резерв.
У американских протестующих есть серьезные
шансы на победу, и те, кто рассчитывает на поддержку со стороны
"вашингтонского обкома", должны знать: его положение сегодня не
прочнее положения ЦК КПСС в 1990 году.
В этом идейном пространстве в США есть два
заметных политика национального масштаба. Слева (условно говоря) — Синтия
МакКинни, красивая афро-американка с Юга. Она была депутатом Конгресса от
Демократической партии в течение шести каденций, пока ее не свалило израильское
лобби. Уже после этого она была кандидатом в президенты США от Green
Party. Синтия выступала в поддержку палестинцев, ездила в Ливию
во время недавней войны.
Справа — Рон Пол, республиканец, изоляционист,
патриот и враг Уолл-стрита. Он выступает за прекращение американских
интервенций за рубежом, за ликвидацию баз, за прекращение помощи Израилю,
одним из главных его требований является
независимый аудит ФРС, а впоследствии — и замена этой "частной
лавочки" на государственную структуру. Пока финансовая система успешно
функционировала, подобные призывы выглядели маргиналь- ными, но сейчас ситуация
изменилась. На момент написания этой статьи Рон Пол лидирует в предвыборной
кампании в штате Айова, и только системные махинации на выборах позволяют
республиканцам не отдавать ему победу.
Отметим, что в США нет заметного
антикапиталистического движения — и левые, и правые не представляют себе мира
без капитализма. Даже слово "социализм" пугает американцев. Но
близость революционных подвижек заставляет американские правящие круги
поторопиться со своими планами. Ужесточается законодательство, отметаются
конституционные гарантии. Сегодня в США можно держать гражданина без суда и
следствия в течение неограниченного времени — достаточно назвать его "пособником
террористов". Пытки стали практически нормой, в особенности страшный waterboarding,
многократное утопление. В то же время новый мощный толчок получила военная
машина: рекордный бюджет Пентагона, сотни военных баз по всему свету, точное и
сверхточное оружие — мир еще не видел мощи, подобной той, что сосредоточена
сегодня в руках Вашингтона.
Одновременно идет и финансовая война против
Европы, за доллар против евро, которое стало второй резервной валютой и мешает
доллару. Задействовав рейтинговые агентства, американские банки смогли
подорвать европейскую экономику, опутать её долгами и поставить евро под удар. За
пределами этой стычки стоит новая угроза — уже не кризиса, но полного обрушения
мировой экономической системы, основанной на постоянной перекачке ресурсов из
стран периферии (включая Россию) в страны ядра — Западную Европу и Северную
Америку. Уход Алексея Кудрина, самого проамериканского члена российского
правительства, и его переход на сторону оппозиции указывает на сбой системы;
подобные процессы идут и в Китае, и в других странах — включая Японию. Они-то и
приведут к концу мирового порядка, сложившегося много лет назад — и к началу
нового пути. Каким он будет — зависит и от русских.
Перед Россией стоит проблема выбора стратегии
на предстоящее недолгое — до коллапса — время. Но выбирают не на пустом месте,
а в соответствии с обычаем и характером. Русские долго запрягают, но быстро
едут. Когда несутся — вчерашних радикалов охватывает оторопь. Но пока они
возятся с упряжью, они кажутся крайне консервативными. За немногими
исключениями — эпохи Петра и Ленина-Троцкого — Россия plays safe,
избегает рисков.
У американцев — прямо противоположный modus
operandi, именуемый brinkmanship. Словари переводят
этот термин как "балансирование на грани" войны, но этот перевод не
передает главного. Brinkman не столько сам
балансирует, сколько подталкивает своего противника к краю пропасти, в надежде,
что тот испугается и отступит, уступив спорную территорию.
Русские не любят этого, что заметил Джон
Форстер Даллес в годы "холодной войны", — и порекомендовал играть с
русскими именно в эту игру. (Ее вариантами являются chicken game
(игра в труса — кто первым свернёт с дороги) или Hawk-Dove
game (игра в ястреба и голубя, где ястреб, в соответствии с
теорией игр, побеждает). В конце концов, стратегия Даллеса оказалась успешной;
каждый раз, когда американцы толкали русских к пропасти, они благоразумно
отступали — оставляя территорию американцам.
Когда западный мир сталкивался с революционной
ситуацией и экзистенциальной опасностью — как было в 1968 году и в начале
семидесятых — русские отступали и поддерживали существующий порядок. Когда
Россия оказывалась в трудном положении, как в 1990 году, Запад наступал и
доводил Россию до коллапса. Повторится ли этот порядок и сейчас? В мировой игре
ястреба и голубя — голубь неизменно проигрывает (первый раз, когда новая Россия
вышла из роли голубя, был мюнхенской речью Путина). Западные протестующие
надеются, что на этот раз Россия не позволит западным правящим кругам победить.
Они считают, что бояться нечего — старый
мировой порядок всё равно обречен, а тот порядок, который установят олигархи
Уолл-стрита в случае своей полной победы, будет невыносимым для России и
россиян, да и для подавляющего большинства человечества. Поэтому, с точки
зрения теории игр, России следовало бы отказаться от своего консерватизма и
поставить "на красное", на смену мировой парадигмы.
