Дэвид Саттер и его странное понимание российской демографии
("Forbes", США)
Марк Адоманис (Mark Adomanis)
© РИА Новости, Игорь Чабаненко
Комментарии:82
12/05/2012
Источник:
http://www.inosmi.ru/
Меня часто сбивает с толку, что обозреватели,
пишущие о России - особенно из крайне консервативного лагеря - свято верят в
то, что демократия является панацеей от всех социальных болезней: преступности,
плохого здравоохранения и социальной изоляции, а еще утверждают, что
автократия - причина всех бед. Мое,
возможно банальное, мнение: демократия является отличным решением, если
проблема заключается в «неправомерном сосредоточении политической власти в
руках никому не подотчетной элиты». Однако, демократия сама по себе никак не
связана с уровнем богатства в стране, уровнем преступности или демографическими
показателями. Существуют демократии
бедные (Индия); демократии, потерявшие контроль над преступностью (Мексика, Колумбия);
демократии с огромным разрывом между уровнем доходов нселения (Бразилия);
демократии с непредсказуемым и националистическим управлением в сфере экономики
(Аргентина); крайне плохо управляемые демократии (Албания, Косово); демократии,
в которых демографические тенденции близки к катастрофе (Греция, Япония).
Взглянув на мир в целом, нетрудно заметить,
что существует множество стран с действительно либеральными и демократическими
политическими системами и... серьезными внутренними проблемами. Конечно, кто-то
скажет, что демократии вовсе не совершенны и не могут решить все проблемы, но,
тем не менее, именно демократия способна сделать гораздо больше для их решения,
чем авторитарный режим. При прочих равных условиях я бы с этим согласился. Но
слишком уж много людей наделяют демократию почти магическими силами, тогда как
вполне очевидно, что таких сил у нее нет. Я думаю, что демократия -
предпочтительнее других политических систем не в утилитарном контексте, а в
силу основополагающих вопросов политической этики.
Дэвид Саттер (David Satter), гораздо более
уважаемый и известный аналитик по России, чем смиренный автор этих строк,
недавно выступил с чрезвычайно странными комментариями о российской демографии
в интервью Кэтрин Джин Лопес (Katherine Jean
Lopez) из National Review Online о новой книге
«Это
было
давно
и
неправда: Россия
и
коммунистическое
прошлое» (It Was a Long Time Ago and It Never Happened Anyway: Russia
and the Communist Past). Вот
фрагмент, «застрявший» у меня в горле:
Лопес: Насколько тяжела демографическая ситуация в России и что
можно сделать в этой области?
Саттер:
Демографическая ситуация по-настоящему трагична. Российская неспособность
уважать индивидуальность отражается в общем отсутствии уважения к человеческой
жизни, включая собственную. Недавно появились признаки того, что уровень
рождаемости в России повышается, а показатели смертности снижаются, но
долгосрочный прогноз не является оптимистичным. Только фундаментальные
психологические изменения могут превратить Россию в нацию, которая способна
выжить.
Саттер высказал спорное убеждение в том, что
страны, уважающие «святость человеческой жизни» и прошедшие через
«фундаментальные психологические изменения», обладают более позитивными тенденциями
в сфере демографии, чем Россия, которая никаких таких изменений не проводила.
Поскольку долгосрочный двигатель демографии любого общества - это коэффициент
рождаемости*, то стоит посмотреть на другие страны региона и сравнить их
показатели с российскими. Хотят ли более
демократичные, законопослушные общества «выжить» больше, чем Россия? Существуют
ли у демократических обществ более оптимистичные «долгосрочные прогнозы», чем у
России?
Показатели графика (смотрите в оригинале –
прим. ред) свидетельствуют о том, что уровень демократии общества никак не
связан с долгосрочной демографической тенденцией. Причинно-следственной связи здесь
не существует. Чехия и Россия обладают почти идентичными показателями
коэффициента рождаемости с конца 1980-х годов, несмотря на то, что их
политические траектории быстро разошлись: Чехия провела продуманную кампанию по
люстрации, чтобы исключить бывших коммунистов из политической жизни страны. На
самом деле, если цель – повысить коэффициент рождаемости и укрепить
долгосрочную демографическую перспективу, самое очевидное решение - стать
султанской диктатурой, как Казахстан или Азербайджан.
Я ни в коем случае не утверждаю, что Россия
должна стать похожей на Азербайджан или Казахстан: было бы абсолютной
катастрофой, если бы в России был еще более персонифицированный и автократичный
режим. Я только хочу сказать, что утверждение Саттера о том, что более демократичная
и законопослушная Россия обладала бы лучшими демографическими показателями,
является ложным. Доказуемо ложным. Очевидно ложным. Демонстративно ложным.
Некоторые страны Восточной Европы, обладающие сегодня показателями рождаемости
ниже российских, добились большего прогресса в «избавлении» от коммунизма, чем
Россия может добиться при любом (хоть отчасти реалистичном) сценарии развития
событий. В Чехии и Польше большое число старых коммунистических функционеров
оказались на скамье подсудимых, а также был открыт широкий доступ к архиву
секретной полиции. Как и следовало ожидать, это никак не повлияло на демографию в этих государствах. **
Надеюсь, что в ближайшем будущем российская
политическая система станет более демократической и представительной. Однако,
даже если это случится, и российское общество сможет пройти через нечто,
напоминающее «фундаментальные психологические изменения», не следует ожидать
какого-либо улучшения долгосрочной демографической перспективы.
Восточноевропейский опыт отчетливо показал, что политическая демократия и уход
от коммунистического прошлого ни в коей мере не гарантируют демографическую
стабильность.
* Даже в
разгар кризиса здравоохранения конца 1990-х - начала 2000-х российские мужчины
жили на протяжении долгих лет после окончания их детородного возраста. Таким
образом, хотя рост смертности и является крайне нежелательным (плохо, когда
люди массово умирают от заболеваний, которые можно предотвратить), он не сможет
значительно повлиять на долгосрочную траекторию демографического развития
страны, которая определяется общим количеством родившихся людей и средним
количеством детей в семье.
** Стоит
отметить, что в бывшей Восточной Германии, которая пережила самую тщательную
«декоммунизацию» из всех стран Восточного блока и стала функциональной
либеральной демократией, уровень рождаемости был одним из самых низких в 1990-х
годах. Но потребовалось еще 18 лет после объединения Германии, чтобы
восточногерманский показатель сравнялся с крайне низким показателем Западной
Германии.
Оригинал публикации: David Satter's Curious Understanding of Russian Demographics
Опубликовано: 11/05/2012 19:20
| 
